Рассказ "Первый снег"

ВСЕЛЕННАЯ И Я


Вот, где-то во Вселенной, этой большой, огромной, необъятной и загадочной Вселенной живу я. Она не существует параллельно мне – я являюсь её частью. Но мне почему-то кажется, что ей до меня особо дела нет. Какое ей, этой могучей, бескрайней и недосягаемой Вселенной дело до маленькой, крохотной и невесомой песчинки, до меня? Но мне кажется порой, что кто-то сверху с ироничной улыбкой наблюдает за моими мелочными огорчениями и считанными минутами счастья. А я смотрю на неё, на небо, лишь изредка и, без всякого сомнения, знаю о ней меньше, нежели она обо мне. Интересно, а какое у неё занятие? Ну, например, я хожу в школу, а она? Наверно, она думает... О нас всех сразу... И обо всём... А нам ведь это даже понять не дано... Но это, может быть, к лучшему. Что было бы, если б человек понимал всё? Когда человеку некуда стремиться, он умирает. А смерть несёт тьму. А дальше... А дальше я не могу себе представить! Что будет за тьмой? Вселенная умрёт... То есть мы убиваем Вселенную? А она, наверно знает об этом. Но ей чужды эмоции. И всё же, неужели все мы шаг за шагом идём к смерти? Но... потом тоже что-то должно быть! Снова Большой Взрыв, новая Вселенная. Рассуждать об этом можно бесконечно, так бесконечно, как Вселенная...
27.01.07


Было тёмное октябрьское субботнее утро. Идти в школу совершенно не хотелось. Хотелось спать. Но, тем не менее, еле встав с кровати, мне пришлось направиться на кухню. Есть совершенно не хотелось. Хотелось спать. Чтобы проснуться, я включила телевизор. Смотреть было совершенно нечего. Хотелось спать. Было еще рано, но я надела куртку и вышла к лифту. Хотелось спать. Осознав, что забыла взять учебник по русскому, я вернулась за ним в квартиру. Нашла его. Хотелось спать. Обозлившись на весь мир, я спустилась на первый этаж. У меня вырвался стон, когда я поняла, что забыла сменную обувь дома. Хотелось спать. Взлетев наверх и взяв сменную обувь, я ударилось об угол. Чуть не плача с досады, наконец-то вышла на улицу. Я посмотрела вниз, на лужи. Почувствовала, как что-то мокрое коснулось меня. Я подумала: «Ненавижу осень!» и подняла глаза. Я тихо сказала: «Снег?». Маленькие снежинки, таявшие, едва не долетая до земли, не кружились, как снежные хлопья, а падали. Мне больше не хотелось спать. Мне захотелось улыбаться, стало радостно и светло на душе. Снежинки запутывались в моих волосах и не таяли. Я смотрела на них и впервые за весь день подумала, что это самый счастливый день в моей жизни.

Автобус Смеркалось. Полупустой автобус ехал по улицам усталого города. Погода, как и всеобщее настроение, была пасмурной и тоскливой. Людей в автобусе было немного. У самого входа сидел "немного пухленький" мальчик с гейм-боем в руках, пытаясь пройти очередной уровень какой-нибудь стрелялки. За ним сидела старушка с мягкими чертами лица, которая, вероятно, была рада уже тому, что ехалала сидя. Удобно устроились брат и сестра; взгляд последней рассеяно скользил по серым лицам и то и дело с завистью останавливался на модненькой курточке особы лет 13-14, строившей из себя взрослую. В хвосте примостилась какая-то непонятная компания, которая гудела, причём тихо и пасмурно. Почему-то казалось, что ехать им надо было до конечной остановки, хотя легче от этого обстоятельства не становилось никому. Минуты тянулись долго; никто не знал, зачем водитель останавливается на пустых остановках и открывает двери, впуская холодный неприятный воздух... Это было время, когда никто уже не спешил по делам, но ещё не возвращался домой. И вдруг на одной из остановок в автобус зашла девочка. В голубом пальто и шапке, со снежинками-блёстками она выглядела настоящей снегурочкой. Но больше всего сияла её улыбка. Мальчик оторвался от игры и удостоил её странным взглядом. Старушка просто улыбнулась. Сестра признала в ней девочку из параллельного класса и решила завтра же с ней подружиться; её брат уже дремал. "Модница" решила, что у этой девочки, пожалуй, есть вкус. И даже компания сзади затихла. Автобус стал островком радости и уюта в океане усталости и повседневных проблем. Это было так странно и необычно, что казалось чудом. А может, так оно и было?

Подруги

Аня сидела и делала уроки под поп-музыку, как будто специально включённую соседом сверху на полную громкость. Нет, делала уроки - это сильно сказано. М-да. Сосредоточиться было невозможно. Кто только придумал домашнее задание? И тут звонок. Кто это? Не буду брать, - твёрдо решила Аня. А телефон всё звонил... Ну кто же там? Ладно, придётся взять трубку. А, это Алка: "- Ты не могла бы мне помочь? Я тут не поняла немного..." Ну вот, снова. И чего эта дура звонит? Возомнила, будто подруга моя. Ха! - Нет, я занята. Я... э... сейчас ухожу, вот. - Жалко. Пока, - сказала Алла. Аня продолжила попытки делать уроки. Нет, я не понимаю. Позвоню-ка Лене! Лена тем временем сидела дома и пыталась сделать уроки. Ну вот, опять ничего не получается. И тут звонок. А, это Анька: "- Ты не могла бы мне помочь? Я тут не поняла немного..." Ну вот, снова. Возомнила, будто подруга моя. Ха! - Нет, я занята. Я... э... сейчас иду... гулять, вот. - Где-то я это уже слышала, - подумала Аня.

Разочарование. (относится к повести "Я не верю")

В школе десятиклассники устраивали концерт в связи с шестидесятипятилетием со дня Битвы под Москвой. Миле повезло - она заняла место во втором ряду. Дима не успел - он сел с компанией мальчишек за Милой. Актовый зал был устроен так, что дальше пятого ряда не было слышно ничего, что вынуждало выступающих орать во всё горло. Не успел начаться кончерт, как мальчишки начали хихикать, воспользовавшись шумом. А Мила смотрела не отрываясь на сцену. У неё на глазах выступили слёзы. И не только у неё. Со сцены можно было видеть зал, поделившийся на две половины - на зрителей и на тех, кто пришёл развлекаться. Димка, к несчастью, относился к последним. Концерт кончился, и он с громким вздохом "Наконец-то!" выбежал из зала, встал и стал ждать Милу. Она вышла почти последней и гордо прошла мимо него. "Что это с ней?" - подумал Дима. Он догнал свою подругу и схватил её за плечо. Мила обернулась и посмотрела на него. Дима похолодел. На него смотрели поразительно глубокие, прямые, честные и печальные глаза. Она сказала твёрдо, как ножом: "Они отдали свои жизни, чтобы ты мог сейчас жить. Они надеялись, что ты будешь помнить о них. А ты смеёшься над ними! Выходит, они сделали это зря?!!" Милу было не узнать. Настолько гневно она говорила. Дима опустил руку и поплёлся дальше. Мила быстро скрылась. Внутри боролись два чувства. Одно говорило: "Ишь, что о себе возомнила! Не хочет - не надо. Вон к тебе сколько покрасивее её клеилось!" Но что-то гласило: "Она права. Как ты себя вёл!" Дима вспомнил: "Они отдали свои жизни..." и тихо сел. "Какой же я дурак!" - подумал он. Она обо мне и не вспомнит.


Декабрь.


Была середина декабря. Казалось, что кто-то, кто имеет власть над этим миром, решил, пропустив зиму, изобразить весну, но забыл выполнить какие-то детали. Во всё ещё зелёной траве виднелись мокрые, тёмные, полусгнившие, упавшие ещё в сентябре листья, краснела рябина, и даже солнце светило по-другому, не так ярко, будто сегодня оно встало не с той ноги. Но самой нелепой деталью были новогодние вывески и сверкающие круглые сутки гирлянды на всех магазинах и ларьках. В общем-то, было не так уж и холодно, но дул сильнейший ледяной ветер, доставляя слишком легко одетым прохожим большое неудовольствие; облака мчались так быстро, как только могли, куда-то на юго-запад. Сиротливо чернели совершенно голые стволы деревьев; они не скрипели и даже не покачивались, будто покорились непогоде. Людей на улицах почти не было, оно и понятно: как говорится, в такую погоду хороший хозяин собаку из дому не выпустит, но кто-то всё же шёл: продрогший дворник, измученные школьники с огромными портфелями и просто люди, по которым сложно было определить, зачем они вышли на улицу; лица сливались в одну большую серую невзрачную картину. Уныло было на улице, уныло...

Стихотворения


Москва


Как много улиц тихих,
Бульваров, новостроек
В столице нашей Родины России,
В родной Москве первопрестольной...
Москва стара и златоглава,
Великолепна, величава,
И никогда я не пойму,
Как можно не любить Москву...
Здесь можно солнца заходящего не видеть,
Зимой же запросто попасть под ливень;
Но всё ж Москва - мой дом родной.
Люблю её - живу Москвой.

Жизнь-игра


Да, жизнь - игра, но как в неё играть? Найти, но снова потерять,
Простить, увидев, всё забыть.
А иногда и отомстить,
И ничего не понимать...
Но всё равно, так можно жить!
Жить, у себя в руках держать,
Что не давалось никому,
Один вопрос лишь задавать:
За что же Я? Ну почему?
Ты должен вроде счастлив быть,
Сиять улыбкой и сверкать,
Предпочитая просто жить,
Других не замечать.
В толпе людей ты одинок;
Не думая, что мир жесток,
Ты это видишь каждый день...
И ускользает счастья тень;
Но истина проста.
Не мир жесток, а люди.
И это было так и будет,
Наверное, всегда.



ТЫ НЕ СЛЫШАЛ?




Ты не слышал? Ты не слышал звона
Самых-самых первых солнечных лучей?
Ты не слышал? Ты не слышал цвета
Неба на закате и рассвете дней?
Ты не слышал? Ты не слышал снега,
Что уж начал таять, но ещё лежит?
Ты не слышал? Ты не слышал бега
Лёгких ветерков по скатам серых крыш?
Ты не слышал? Ты не слышал стука,
Ласкового стука весны в твоё окно?
Ты не слышал? Ну тогда послушай!
Ибо ты, мой друг, не слышал ничего!


А я просто знаю,
Что ложная суть
Очень привлекает
Кого-нибудь,
Кто не хочет верить,
Не хочет страдать,
Как упрямый мерин
Предпочитает лгать.
А я просто знаю:
Интересные слухи
Разлетаются вмиг.
Лжи покорные слуги
На крыльях обмана
Разносят их.
Кровоточат раны,
Но правда живёт.
Хоть мало тех, кто теперь не лжёт.
Но правда живёт
В тех немногих сердцах,
Что отдали ей
Свои голоса.
Пусть ложь будет скорей,
Нежеланная правда одержит победу.
Если хочешь - не верь,
Называя пятницей среду.
Но нет, я не идеалистка.
Без недостатков человека нет.
Но, может, струны в глубине зашевелились?
В самом себе одержишь ряд побед?
Но я не заставляю - просто
Хотелось бы осознавать,
Что стало человеком целым больше,
Который постарается не лгать.




Странно... Пустая обида
Сердце сжала в тиски.
В пропасть друг друга кинув,
Сжали мы кулаки.
Давно считали, что дружба -
Союз нерушимый людей.
Она же хрупка, как мир,
Где почти каждый - злодей.

Раскаяние... Быть может
Возьмёт оно верх надо мной.
Или злосчастная гордость
Сговорится с нашей судьбой.

Жизнь людей разводит,
Как море - корабли.
Но где-то в душе кровью
Написаны боли следы.

Я сожалею. Те годы
Доверия и прямоты
Прошли, как будто сроду
Их и не знали мы.

Как хочется звать тебя,
Делиться и понимать,
Вернуться к утерянной дружбе
И снова не потерять.

Но врятли ты примешь обратно -
Пропасть так велика!
Прошу тебя троекратно!
...Но ведь виновата я.



Зимний лес


Люблю смотреть на зимний лес.
Но удаётся это редко.
Снег уж не падает с небес
- Вчера покрыл он только землю.
Не всем, конечно же, видна
Нетронутой природы красота.
Не буду говорить ни "ох", ни "ах";
Ведь это чувство передать
Лишь можно в Пушкинских словах;
И то, не каждому дано понять:
"Под голубыми небесами
Великолепными коврами,
Блестя на солнце, снег лежит;
Прозрачный лес один чернеет,
И ель сквозь иней зеленеет,
И речка подо льдом блестит."
Ну, с речкой я погорячилась:
- И тонким льдом та не покрылась.
И бесконечна рябь воды,
А берега её пусты.
Здесь только лес и тишина.
Природа, видно, спать легла.
Ни звука. Тихо я крадусь.
Неведомо чего боюсь,
Иду неведомо куда...
Но я вернусь ещё сюда.


Написано на реке Истре.


Письмо.


На столе лежит письмо.
Не знаю, каково оно.
Быть может, радость через строчки
Лучи пылающие шлёт,
А может быть, печаль с загла-
Вной буквы и до точки
Чужие слёзы льёт?
Иль гнева расточительный порыв,
Не прячась за красивыми словами,
Все чувства в миг уничтожает
Нет, то письмо простым теплом
Согреет душу аддресата.
Таких-то писем все мы ждём,
Да получаем маловато.
08.01.07



Каждый может убить,
Но есть слово любовь.
Каждый может забыть,
Но есть слово боль.
Каждый может простить,
Но есть слово месть.
Каждый может предать,
Но есть слово честь.
Каждый может упасть,
Но есть слово вверх.
Каждый может жить,
Но есть слово смерть.


Открыты двери в новый мир!
Вдохни победы пьяный запах!
Но только больше нету сил;
Мы путь проделали немалый.
Но что же там? Уж не ловушка
Под блеском солнечных наград?
И цель, как громкая хлопушка,
Лишь конфетти и пустота?
Нет, так не может быть!
За труд вознагражденьнье
Получит каждый. Таково
Великого Творца решенье.
Как сладко ожидание победы.
И в нетерпеньи счастлив каждый.
Оставим позади все горести и беды!
Сюда войти достоин, кто отважен.
И, руки к небу вскинув, молишь Бога,
Ты весь дрожишь, и смутная тревога
Сквозь радость сердце бьёт...
Но ведь никто не знает наперёд,
Что будет дальше,
Судьба решает счастье наше.
Удачи! Ты стоишь у цели.
Тебя сейчас оставлю здесь...
И я прошу: Повеселее!
Ты будешь жить,
Если желанье есть.
09.01.07



Январский дождь сплошной завесой
Закрыл от глаз десятков мир
И, где-то вдалеке за хмурым лесом
Он сгинул, лес последней каплей озарив.
В той капле - слёзы мира, что растаял,
В той капле есть разбитая любовь.
В той капле - жизни тех, кто не внимали
Советам мудрых и познали, что такое боль.
Осень.


Тополя за окном пожелтели,
Стали хмуриться небеса,
И улицы опустели.
Нет солнца – всё холода.
Люди подняли воротники.
Пожелаем друг другу удачи
И будем ждать весны.


Банально?


Банально? Странно? Может быть.
Уже так непривычно
Нам просто правду говорить,
А лгать совсем обычно.
Забыть всё легче, обойти.
Но чем поможет это?
Пусть мимо совести пути
Избавят от секрета.
Но ведь не смогут никогда
Очистить человека.
А могут только запятнать,
И могут дать ему понять,
Что в лжи руках
Не человек он, а калека,
И ничего не сможет предпринять...
Быть сильным сложно.
И не каждый может.
Сложно ведь
Не покорёжив
Души своей
Идти по жизни к цели
И, шаг за шагом, еле-еле
Её достичь. Повеселей.

Никогда


Никогда. И снова повторять
Ошибку и от судьбы бежать.
Выяснять, кто был виноват,
Знать, но не поставить штамп.

Жить, но не видеть жизнь.
Мир тогда кажется пустым.
Вновь, может, скажешь никогда.
И уйдёшь... Но разве навсегда?

Чушь, порой на первый взгляд.
Но, пусть что-то говорят,
Суть изменить нельзя
Пусть даже словом никогда.

Звезда.

Ты не знал, а звезда,
Проходя, ускользнула.
Оставила только отчаянный след.
Ты не знал, а она
Умерла, не уснула,
А ты слышал лишь эхо от возгласа нет...
Сердце вдруг содрогнулось
И ты смотришь на небо:
Ведь там мириады
Звёзд таких, как она...
Или нет? Ты очнулся.
Не надо побега,
Не надо назад,
Как эта звезда.
Ты будешь помнить.
Всё как обычно.
Но вечер будет долгим,
А дом - непривычным.
Её не хватает на небесах.
Но она в душе и в молчаливых слезах.



Пустота


Больше нет ничего;
И в душе пустота;
Может, это недолго,
Лишь вечность.
Я теперь поняла,
Что ушла мечта,
И теперь упаду
В бесконечность...



Мечты

Наверно, так должно было случиться...
Но всё равно не утихает боль.
Что было призрачно, должно было разбиться,
И без тебя прощаюсь я с тобой.

Пусть презирает, кто имеет силы,
Я ни при чём, и скоро он поймёт,
Что даже если б так и было,
То... Всё равно, он всё равно уйдёт...

Ты... Что ж, прощай! Я говорю
Сквозь слёзы, может быть...
Но больше небо не молю
О том, чего нельзя осуществить.

Теперь я без тебя опять...
Просила я не обещать,
Что будешь помнить это ты.
Ведь это всё - мои мечты.


Мечта

Я вижу вдалеке мечту.
Плывёт корабль под парусами,
Наскакивая на волну,
Идя в неведомые дали.

Как символ счастья и пути,
Как символ трепетной свободы,
Желанья что-либо найти,
Он рассекает носом воду.

И вот на палубе стою,
И мне приятен встречный ветер.
И я начала сказки жду
С душой, открытою для света.

Раскинув руки, закричать
Мне захотелось, я сдержалась.
Сильней раздулись паруса...
Мечта ушла, а я осталась.